Кузьмин Сергей Леонидович
Кузьмин С Л., Михайлова Е. Р. Памятники конца I тыс. н.э. в Лужско-Оредежском междуречье (к проблеме формирования древнерусской культуры в западных районах Новгородской земли).
Вопросы генезиса древерусской культуры и формирования древнерусской государственности тесно связаны. В последние десятилетия исследователи обратили внимание на роль региональных и локальных центров при изучении указанных проблем. Для Северо-Западной Руси особое значение приобрело изучение погостов – основы территориально-административной структуры, развивавшейся в течение всего средневековья.
Определенный интерес для рассматриваемой темы представляют локальные центры западных районов Новгородской земли (бассейны верхнего течения рек Луги и Плюссы). Здесь в результате планомерных исследований выявлены комплексы археологических памятников, убедительно интерпретированные Н.И. Платоновой как «погосты-места», сведения о которых имеются и в писцовых книгах, начиная с рубежа XV-XVI вв. Их характерными признаками на раннем этапе развития (в X-XI вв.) Н.И. Платонова считала наличие городищ и крупных селищ, с которыми связаны группы сопок в 4 и более насыпей. Исключение составляет Городец под Лугой, где сопок не зафиксировано. В настоящее время на рассматриваемой территории можно отметить 6 таких комплексов: Косицкий, Передольский, Тесовский, Петровский, Городецкий (соответствует средневековому Дремяцкому) и Которский. Чрезвычайно близок им по всем трем признакам комплекс памятников у д. Сковородка, но писцовые книги не знают соответствующего ему центра для позднего средневековья. Анализ расположения этих комплексов показывает, что они связаны с внутрирегиональной сетью коммуникаций. Удаление друг от друга на расстояние дневного перехода наводит на мысль об их роли как ее основы. Разумеется, что писцовые книги фиксируют уже большее количество погостов, но это объясняется как хозяйственным и демографическим развитием рассматриваемой территории, так и дальнейшей эволюцией административно-государственных и церковных структур Новгородской земли в течение четырех последующих столетий.
Культурно-хронологическая непрерывность жизни на поселениях, отраженная материалами раскопок слоев X – 1й половины XII в. стратифицированных памятников, не подлежит сомнению (Косицкий, Тесовский, Передольский и Которский погосты, Городец, Сковородка). Они наглядно демонстрируют, что провести какую-либо грань между культурой сопок и древнерусской не возможно. Будучи локальными административными, торгово-ремесленными и, вероятно, культовыми центрами они служили посредниками и проводниками инноваций, формируя облик древнерусской культуры региона. В то же время, в ряде случаев их нижний горизонт содержит исключительно лепную керамику, что свидетельствует о зарождении поселений не позднее конца IX – 1й трети X вв. В таком контексте актуален поиск памятников с аналогичными материалами и определение их культурной специфики и нижней даты. Это позволило бы ответить на вопрос, когда и откуда продвинулись в западные районы Новгородской земли носители соответствующих культурных традиций, каков был характер этого продвижения.
В конце 1980х – 1990х гг. на расстоянии всего 30 км друг от друга исследовалось два памятника: Надбелье на р. Оредеж (правый приток Луги) и Курская Гора (самые верховья р. Луги). Раскопки в Надбелье вела экспедиция под руководством автора, а на Курской Горе новгородскими археологами В. Я. Конецким и О.В. Клубовой.
Топография городища Надбелье уже не раз описывалась. Повторю, что оно очень грамотно расположено с фортификационной точки зрения и имеет мощные укрепления, которые, как выяснилось в ходе раскопок 2000 г. возведены в три этапа. Размеры площадки превышают 0,6 га. Домостроительство представлено наземными срубными домами с печью-каменкой в углу и подпольями, впущенными в материковый грунт.
Изделия из железа многочисленны и их большинство, несомненно, произведено уже на месте. Среди ножей преобладают формы соответствующие IV группе по Р.С. Минасяну. К предметам вооружения относятся разнотипные наконечники стрел, включая два ланцетовидных, вток и фрагмент пера копья, обломки лезвий топоров, панцирная пластина (?). Из остальных находок следует упомянуть калачевидное кресало, блесну и рыболовный крючек, 2 ладейные заклепки, обломок серпа, ключ, фрагмент пружинных ножниц, трубку для трута, пробойники, две подковообразные фибулы.
Многочисленные крицы и шлаки, заготовки и металлический лом, фрагменты тиглей, литейные формы, наконец, производственные сооружения говорят о многопрофильном характере ремесленной деятельности обитателей городища, включавшей обработку железа и цветных металлов, ювелирное и косторезное ремесло. Находки документируют сельскохозяйственную и промысловую деятельность. При всем при этом, следует предположить, что особое место в жизни коллектива поселения Надбелье занимали торгово-даннические операции. Стоит отметить значительное количество восточных монет (12). Куфическое серебро явно не было редкостью для обитателей городища. Им попросту не слишком дорожили (один дирхем найден в поле за валом). Явно привозными были стеклянные бусы и бисер и бусы из сердолика и горного хрусталя.
Откуда и когда же на берега Оредежа пришел этот коллектив? Вещевой и керамический комплекс находит явные параллели в культуре поселений Поволховья, где есть слои IX – 1й половины X в. На рассматриваемом памятнике он фиксируется уже как бы в сложившемся виде. По материалам Старой Ладоги можно сказать, что формирование этого культурного комплекса происходит к 1й трети IX столетия. Далее, он пополняясь развивается, характеризуя то явление, которое принято обозначать «культура сопок», хотя этот термин, на мой взгляд, уже требует существенной корректировки.
Структура женского костюма и типы входящих в него вещей, опять же находит параллели на поселениях и в погребальных памятниках Поволховья (сопки и связанные с ними могильники с кремациями). Это проволочные височные кольца, в том числе с завитком наружу, фрагмент т.н. накосника, трапециевидные гладкие подвески, цепочки и спиральки, браслеты, украшения из свинцово-оловянистых сплавов. На них следует остановиться подробнее, поскольку они служат индикатором нижней даты городища Надбелье.
Самих предметов, как и на других памятников с сухим слоем, не обнаружено, но найдена литейная форма, для изготовления колесовидной и тройной трапециевидной подвесок. Последняя имеет единственную аналогию из раскопок Е.А. Рябинина на земляном городище Старой Ладоги, что подчеркнула О.А. Щеглова. Здесь она датируется 810ми – 830ми гг. С комплексом построек, где найдена аналогичная надбельской форме подвеска, связаны другие женские украшения, представленные в материалах исследованного нами городища. Это проволочные височные кольца (простое и с завитком наружу) и накосник. Очень важно, что с предыдущим строительным ярусом этого же участка (780е-800е гг) найдена колесовидная привеска соответствующая второй надбельской.
Анализ монетного серебра показывает, что все дирхемы относятся к первому периоду обращения по Р.Р. Фасмеру (до 833 г.). Дирхем 825/826 г. чеканки залегал в комплексе предвальной ямы, перекрытой вторым этапом его воздвижения.
На основании вышесказанного можно определить нижнюю дату городища Надбелье как 1ю половину IX века. В какую ее часть может быть сдвинута хронологическая граница, покажут дальнейшие исследования.
Еще одной проблемой хронологии памятника является время прекращения жизни на нем. К сожалению, многие типы вещей, особенно бус, имеют широкие даты. Уверенно можно констатировать факт практически полного отсутствия фрагментов гончарной керамики (не более 10). Все они происходят из верхней части культурного слоя и могут свидетельствовать как о факте прекращения жизни на поселении до массового распространения гончарной посуды, так и о незначительных следах обитания в более позднее время. Среди находок нет предметов, чья нижняя дата выходила бы за рамки середины X столетия, но есть находки появляющиеся на северо-западе Руси только со 2й четверти его (граненые хрустальные бусы и др.). Поэтому время активного функционирования городища Надбелье следует ограничить этим временем.
Комплекс памятников в урочище Курская Гора, состоявший из небольшого городища, сильно пострадавшего до начала раскопок, и примыкавшего к нему селища, по топографии существенно отличается от Надбельского поселения. Но его базовые культурные элементы весьма схожи. Это заметно по керамике, находке арабского дирхема, изделиям из кости и железа, такому элементу женского убора как проволочные височные кольца (простое и с завитком наружу). Резко бросающейся в глаза отличительной чертой является серия предметов имеющих аналогии в культуре смоленских длинных курганов. За исключением Ладоги, такой концентрации изделий этого типа на Северо-Западе нигде больше нет. На других поселениях они встречены в единичных экземплярах, а на Курской Горе явно составляют элементы единого сложившегося убора. Спиралька, биэсовидная петля и трапециевидные подвески, украшенные штампованными бортиками и пуансоном по нижнему краю представляют остатки сложного составного украшения. На лицо факт, что на соседних, сходных по остальным элементам культуры поселениях, бытовала различная в женской (и / или ремесленной?) субкультуре традиция.
Весьма любопытно, но подобная картина наблюдается и по материалам Земляного городища Старой Ладоги. Для IV яруса (Е3 верхнее – ок. 810- ок. 840 гг.) локализация предметов круга КСДК и вещей из оловянистых сплавов не совпадает, при находке и там, и там височных колец с завитком наружу. Более того, носители второй традиции (они же обладатели стеклодельной мастерской) исчезают после прихода ок. 840 г. в Ладогу новой группы норманнов, а люди с традицией ношения украшений типичных для КСДК остаются. Я далек от мысли, что эти факты свидетельствуют о какой-то этнической неоднородности и чересполосице. Напротив, они скорее свидетельствуют о далеко зашедших процессах культурной интеграции в северной части лесной зоны Восточной Европы в течение IX в. Но появление и «отсев» новых культурных традиций, видимо, шел в течение всего этого и, отчасти, последующего столетий.
Возможно, что в территориально-культурную группу, которую составляют Надбелье и Курская Гора, входит городище у д. Кострони, находящееся к югу от первого и к западу от второго памятника.
Можно заметить, что указанные поселения не сопровождаются ансамблями сопок. Находясь в характерном для этого вида курганов ландшафте, они удалены от ближайших пунктов с сопками на 1,5-4 км. Нельзя их отнести и к зонам концентрации сопок Полужья в целом. Они лежат на периферии ареала. На мой взгляд, это свидетельство в пользу их хронологических различий, которые, в свою очередь, отражают этапы освоения территории западных районов Новгородской земли людьми, культурные традиции которых сформировались в Поволховье в конце VIII - 1й половине IX вв. Смена характера освоения территории и расширение ее ареала, вовлечение в тесные (не обязательно мирные) контакты носителей аборигенного населения КПДК отразились на затухании старых, появлении и расцвете новых центров, продолжавших, однако, прежнюю линию эволюции культурного комплекса вплоть до сложения «классической» древнерусской культуры в ее новгородско-псковском варианте. Форпосты не переросли в погосты, но их значение в том, что они стали своеобразным мостиком между узкой зоной Поволховья и сравнительно густонаселенными областями инокультурного ареала КПДК.
Определенный интерес для рассматриваемой темы представляют локальные центры западных районов Новгородской земли (бассейны верхнего течения рек Луги и Плюссы). Здесь в результате планомерных исследований выявлены комплексы археологических памятников, убедительно интерпретированные Н.И. Платоновой как «погосты-места», сведения о которых имеются и в писцовых книгах, начиная с рубежа XV-XVI вв. Их характерными признаками на раннем этапе развития (в X-XI вв.) Н.И. Платонова считала наличие городищ и крупных селищ, с которыми связаны группы сопок в 4 и более насыпей. Исключение составляет Городец под Лугой, где сопок не зафиксировано. В настоящее время на рассматриваемой территории можно отметить 6 таких комплексов: Косицкий, Передольский, Тесовский, Петровский, Городецкий (соответствует средневековому Дремяцкому) и Которский. Чрезвычайно близок им по всем трем признакам комплекс памятников у д. Сковородка, но писцовые книги не знают соответствующего ему центра для позднего средневековья. Анализ расположения этих комплексов показывает, что они связаны с внутрирегиональной сетью коммуникаций. Удаление друг от друга на расстояние дневного перехода наводит на мысль об их роли как ее основы. Разумеется, что писцовые книги фиксируют уже большее количество погостов, но это объясняется как хозяйственным и демографическим развитием рассматриваемой территории, так и дальнейшей эволюцией административно-государственных и церковных структур Новгородской земли в течение четырех последующих столетий.
Культурно-хронологическая непрерывность жизни на поселениях, отраженная материалами раскопок слоев X – 1й половины XII в. стратифицированных памятников, не подлежит сомнению (Косицкий, Тесовский, Передольский и Которский погосты, Городец, Сковородка). Они наглядно демонстрируют, что провести какую-либо грань между культурой сопок и древнерусской не возможно. Будучи локальными административными, торгово-ремесленными и, вероятно, культовыми центрами они служили посредниками и проводниками инноваций, формируя облик древнерусской культуры региона. В то же время, в ряде случаев их нижний горизонт содержит исключительно лепную керамику, что свидетельствует о зарождении поселений не позднее конца IX – 1й трети X вв. В таком контексте актуален поиск памятников с аналогичными материалами и определение их культурной специфики и нижней даты. Это позволило бы ответить на вопрос, когда и откуда продвинулись в западные районы Новгородской земли носители соответствующих культурных традиций, каков был характер этого продвижения.
В конце 1980х – 1990х гг. на расстоянии всего 30 км друг от друга исследовалось два памятника: Надбелье на р. Оредеж (правый приток Луги) и Курская Гора (самые верховья р. Луги). Раскопки в Надбелье вела экспедиция под руководством автора, а на Курской Горе новгородскими археологами В. Я. Конецким и О.В. Клубовой.
Топография городища Надбелье уже не раз описывалась. Повторю, что оно очень грамотно расположено с фортификационной точки зрения и имеет мощные укрепления, которые, как выяснилось в ходе раскопок 2000 г. возведены в три этапа. Размеры площадки превышают 0,6 га. Домостроительство представлено наземными срубными домами с печью-каменкой в углу и подпольями, впущенными в материковый грунт.
Изделия из железа многочисленны и их большинство, несомненно, произведено уже на месте. Среди ножей преобладают формы соответствующие IV группе по Р.С. Минасяну. К предметам вооружения относятся разнотипные наконечники стрел, включая два ланцетовидных, вток и фрагмент пера копья, обломки лезвий топоров, панцирная пластина (?). Из остальных находок следует упомянуть калачевидное кресало, блесну и рыболовный крючек, 2 ладейные заклепки, обломок серпа, ключ, фрагмент пружинных ножниц, трубку для трута, пробойники, две подковообразные фибулы.
Многочисленные крицы и шлаки, заготовки и металлический лом, фрагменты тиглей, литейные формы, наконец, производственные сооружения говорят о многопрофильном характере ремесленной деятельности обитателей городища, включавшей обработку железа и цветных металлов, ювелирное и косторезное ремесло. Находки документируют сельскохозяйственную и промысловую деятельность. При всем при этом, следует предположить, что особое место в жизни коллектива поселения Надбелье занимали торгово-даннические операции. Стоит отметить значительное количество восточных монет (12). Куфическое серебро явно не было редкостью для обитателей городища. Им попросту не слишком дорожили (один дирхем найден в поле за валом). Явно привозными были стеклянные бусы и бисер и бусы из сердолика и горного хрусталя.
Откуда и когда же на берега Оредежа пришел этот коллектив? Вещевой и керамический комплекс находит явные параллели в культуре поселений Поволховья, где есть слои IX – 1й половины X в. На рассматриваемом памятнике он фиксируется уже как бы в сложившемся виде. По материалам Старой Ладоги можно сказать, что формирование этого культурного комплекса происходит к 1й трети IX столетия. Далее, он пополняясь развивается, характеризуя то явление, которое принято обозначать «культура сопок», хотя этот термин, на мой взгляд, уже требует существенной корректировки.
Структура женского костюма и типы входящих в него вещей, опять же находит параллели на поселениях и в погребальных памятниках Поволховья (сопки и связанные с ними могильники с кремациями). Это проволочные височные кольца, в том числе с завитком наружу, фрагмент т.н. накосника, трапециевидные гладкие подвески, цепочки и спиральки, браслеты, украшения из свинцово-оловянистых сплавов. На них следует остановиться подробнее, поскольку они служат индикатором нижней даты городища Надбелье.
Самих предметов, как и на других памятников с сухим слоем, не обнаружено, но найдена литейная форма, для изготовления колесовидной и тройной трапециевидной подвесок. Последняя имеет единственную аналогию из раскопок Е.А. Рябинина на земляном городище Старой Ладоги, что подчеркнула О.А. Щеглова. Здесь она датируется 810ми – 830ми гг. С комплексом построек, где найдена аналогичная надбельской форме подвеска, связаны другие женские украшения, представленные в материалах исследованного нами городища. Это проволочные височные кольца (простое и с завитком наружу) и накосник. Очень важно, что с предыдущим строительным ярусом этого же участка (780е-800е гг) найдена колесовидная привеска соответствующая второй надбельской.
Анализ монетного серебра показывает, что все дирхемы относятся к первому периоду обращения по Р.Р. Фасмеру (до 833 г.). Дирхем 825/826 г. чеканки залегал в комплексе предвальной ямы, перекрытой вторым этапом его воздвижения.
На основании вышесказанного можно определить нижнюю дату городища Надбелье как 1ю половину IX века. В какую ее часть может быть сдвинута хронологическая граница, покажут дальнейшие исследования.
Еще одной проблемой хронологии памятника является время прекращения жизни на нем. К сожалению, многие типы вещей, особенно бус, имеют широкие даты. Уверенно можно констатировать факт практически полного отсутствия фрагментов гончарной керамики (не более 10). Все они происходят из верхней части культурного слоя и могут свидетельствовать как о факте прекращения жизни на поселении до массового распространения гончарной посуды, так и о незначительных следах обитания в более позднее время. Среди находок нет предметов, чья нижняя дата выходила бы за рамки середины X столетия, но есть находки появляющиеся на северо-западе Руси только со 2й четверти его (граненые хрустальные бусы и др.). Поэтому время активного функционирования городища Надбелье следует ограничить этим временем.
Комплекс памятников в урочище Курская Гора, состоявший из небольшого городища, сильно пострадавшего до начала раскопок, и примыкавшего к нему селища, по топографии существенно отличается от Надбельского поселения. Но его базовые культурные элементы весьма схожи. Это заметно по керамике, находке арабского дирхема, изделиям из кости и железа, такому элементу женского убора как проволочные височные кольца (простое и с завитком наружу). Резко бросающейся в глаза отличительной чертой является серия предметов имеющих аналогии в культуре смоленских длинных курганов. За исключением Ладоги, такой концентрации изделий этого типа на Северо-Западе нигде больше нет. На других поселениях они встречены в единичных экземплярах, а на Курской Горе явно составляют элементы единого сложившегося убора. Спиралька, биэсовидная петля и трапециевидные подвески, украшенные штампованными бортиками и пуансоном по нижнему краю представляют остатки сложного составного украшения. На лицо факт, что на соседних, сходных по остальным элементам культуры поселениях, бытовала различная в женской (и / или ремесленной?) субкультуре традиция.
Весьма любопытно, но подобная картина наблюдается и по материалам Земляного городища Старой Ладоги. Для IV яруса (Е3 верхнее – ок. 810- ок. 840 гг.) локализация предметов круга КСДК и вещей из оловянистых сплавов не совпадает, при находке и там, и там височных колец с завитком наружу. Более того, носители второй традиции (они же обладатели стеклодельной мастерской) исчезают после прихода ок. 840 г. в Ладогу новой группы норманнов, а люди с традицией ношения украшений типичных для КСДК остаются. Я далек от мысли, что эти факты свидетельствуют о какой-то этнической неоднородности и чересполосице. Напротив, они скорее свидетельствуют о далеко зашедших процессах культурной интеграции в северной части лесной зоны Восточной Европы в течение IX в. Но появление и «отсев» новых культурных традиций, видимо, шел в течение всего этого и, отчасти, последующего столетий.
Возможно, что в территориально-культурную группу, которую составляют Надбелье и Курская Гора, входит городище у д. Кострони, находящееся к югу от первого и к западу от второго памятника.
Можно заметить, что указанные поселения не сопровождаются ансамблями сопок. Находясь в характерном для этого вида курганов ландшафте, они удалены от ближайших пунктов с сопками на 1,5-4 км. Нельзя их отнести и к зонам концентрации сопок Полужья в целом. Они лежат на периферии ареала. На мой взгляд, это свидетельство в пользу их хронологических различий, которые, в свою очередь, отражают этапы освоения территории западных районов Новгородской земли людьми, культурные традиции которых сформировались в Поволховье в конце VIII - 1й половине IX вв. Смена характера освоения территории и расширение ее ареала, вовлечение в тесные (не обязательно мирные) контакты носителей аборигенного населения КПДК отразились на затухании старых, появлении и расцвете новых центров, продолжавших, однако, прежнюю линию эволюции культурного комплекса вплоть до сложения «классической» древнерусской культуры в ее новгородско-псковском варианте. Форпосты не переросли в погосты, но их значение в том, что они стали своеобразным мостиком между узкой зоной Поволховья и сравнительно густонаселенными областями инокультурного ареала КПДК.
к списку публикаций
Tweet | surf | Нравится |